ИНСТИТУТ ЕВРОПЕЙСКИХ КУЛЬТУР

Материалы мастер-класса Г.А. Бордюгова

Геннадий Аркадьевич Бордюгов (МГУ, Россия)

"“Неудобное прошлое Европы”: проблемы современного исторического сознания."

“Переписывание” истории на постсоветском пространстве.

Сегодня историки работают под влиянием новых процессов. Снижается и трансформируется читательская активность образованных слоев - отказ от чтения вообще у одних, отказ от чтения “трудной литературы” и массовизация вкусов у других. Утрачивается лидерское самоощущение у интеллигенции. Изменяется роль образованных слоев в обществе: они теряют оппонентов, снижается их самооценка и авторитетность для других групп. Произошло общее падение значимости и привлекательности тех идей и представлений, которые были связаны с интеллигенцией вообще и историками, в частности. Можно говорить о завершении этапа полумодернизации и уходе со сцены ее инициаторов. А это значит, что в обществе нарастают национально-государственнические настроения, ксенофобия и изоляционизм.

Все это не может не сказаться на характере диалога историка с исследуемым “внешним” объектом. Каждое поколение ведет этот диалог по своему, в терминах, которые значимы для этого именно поколения. Необходимость для каждого поколения историков переписывать историю заново, хотя и сводит на нет старый позитивизм, тем не менее не делает ее менее объективной. При этом от историка - квалифицированного исследователя - не требуется быть имперсональным искателем истины, не принимающим в расчет себя, свой характер, свою национальность, пол и т.д. Стремление к научной нейтральности и объективности не должно приобретать форму религии, а значит и нового интеллектуального абсолютизма.

Путь к своей истории, безусловно, сложен. Освобождение от одних ограничений (внешних) сменяется другими, более сложными (внутренними). Ограничения профессии историка связаны с предполагаемым соотношением между сознательным выбором и безличностными детерминантами человеческого поведения, принятой иерархией причинности, связывающей социальные институты и категории анализа, влиянием различных понятий исторического времени, которые укоренились в обществоведении, наконец, вопросами ярлыков и терпимости.

Все эти “шоры” обществоведения объясняются распространенным типом неправильной интерпретации - таким своеобразным “идолом человеческого мышления” как редукционизм. Он выражается в формально принятой методологии, в понятиях “здравого смысла” и тех типических интуициях, которые оказываются детерминированы обществом и образованием.

Ясно, что новый взгляд на прошлое невозможен без освобождения от прежних шор, без восстановления утраченных балансов в той или иной идеологии, к примеру, между социалистической и национал-патриотической формами консерватизма. Пока же историки словно на качелях - то вверх, то вниз. Оперировали в объяснении исторического развития материальными и структурными детерминантами, а теперь акцентируем внимание исключительно на сознании, выборе, случае, не задумываясь об их взаимосвязи. Придали статус альтернативному подходу в истории, но затем стали прикладывать альтернативы к любым ситуациям, где в действительности альтернативности практически и не было. Теперь, кажется, вообще начали забывать об этой категории анализа. Ключевая фигура новейшей истории - Сталин и связанный с ним режим - чуть ли не мановению волшебной палочки становится в наших работах то “субъектом”, то “объектом” произошедших событий. Поучительным в этом плане является опыт историков Германии. Благодаря архивному доступу они отошли от того, что называли раньше “преднамеренным” взглядом на нацистский режим, в соответствии с которым Гитлер и его идеология считались ответственными за все, что случилось. На месте этого взгляда возник функциональный или структурный подход, который не отрицает ключевой роли Гитлера, но делает упор на исследовании пересекающих функций и поликратическом характере власти, показывает как различные ведомства и отдельные деятели использовали свои позиции для усиления собственной власти и часто преследовали свои собственные параллельные цели.

В последние годы в исторической среде можно наблюдать несколько способов преодоления кризиса профессиональной идентификации. Наиболее легко при “переписывании” истории менять плюсы на минусы и минусы на плюсы в оценке прошлого. Труднее подняться над политическими пристрастиями и почувствовать многомерность истории. Еще сложнее, избавившись от всяких “измов”, начать осмысление нового знания, процесс накопления которого идет невиданными темпами, освоить тот методологический инструментарий, который позволяет вести эффективный диалог с изучаемым объектом. Однако для определенной группы историков спущенный сверху социальный заказ или равнение на определенный интеллектуальный или политический абсолютизм станет спасением “от минных полей свободы” (А. Тоффлер), на которые вместе со всеми они успели заступить, но теперь жаждут поскорей выйти. В этом случае мы снова можем пережить разрыв между тем, что произошло и его описанием. Снова особое значение приобретет “тайное знание”, а значит будет продолжаться воспитание общества во лжи и во всякой неправде.

Темы для докладов:

• Кризис исторической науки - обновление, “смена масок” или свойство освобожденной общественной жизни?
• Причины и последствия преимущественной ориентации на политическую историю в ущерб истории социальной и культурной.
• Можно ли отменить “нелегитимный” советский период российской истории?
• Учебники истории как инструмент формирования “новой” коллективной памяти.
• “Своя” и “Чужая” история: могут ли существовать раздельно “отечественная” и “всеобщая” история?
• Современная история как миф и механизмы его воспроизведения.